Генеральная репетиция нашей октябрьской революции – революция французская ( тоже – Великая) отличалась не меньшим ожесточением.Монтаньяры, объявили террор и жертвами его стали в первую очередь аристократы и священники. Урок нынешним «князям из грязи», которые уроки, кстати говоря, учить никак не хотят. Но французы – всегда французы. Любители острых словечек, они иногда отпускали с миром тех священников, кто даже на эшафоте сохранял присутствие духа и… чувство юмора.

   Так некий кюре в Нормандии отказался присягать конституции.

- Я никогда не клянусь! – спокойно заявил он толпе. Тут – nota bene: по-французски слово «клясться» еще употребляется в значении «ругаться».

Взбешенная толпа пригрозила ему гильотиной, если он не поклянется (не выругается).

- Ну, хорошо, - сказал кюре. Раз вы так просите…

И он разразился самыми яростными ругательствами, поминая дьявола и посылая толпу в разные места.

Такая каламбурная замена пришлась толпе по душе. Все дружно расхохотались и кюре отпустили.

   В другой раз буйная толпа окружила аббата Мори и потащила его в революционный трибунал. Кто-то завопил, перекрывая шум: «На фонарь, попа!» Сохранившей хладнокровие Мори спокойно ответствовал:

- Ну, повесите вы меня вместо фонаря? Вам что, от этого будет светлее?

Толпа отозвалась гомерическим смехом и отпустила Мори на все четыре стороны.

   Священник Мартенвиль за контрреволюционную проповедь был доставлен в судилище.

И хотя итог подобных судов был известен заранее (гильотина!) судьи соблюдали видимость законности.

- Гражданин де Мартенвиль, встаньте и отвечайте на наши вопросы! – обратился к нему председатель трибунала.

- Меня зовут Мартенвиль, а не де Мартенвиль! – вскричал подсудимый. – Зачем вы удлинили мою фамилию?! Ведь ваша обязанность состоит в том, что бы не удлинять, а укорачивать! (в смысле отрубать головы).

   Судьи расхохотались, и после короткого совещания отпустили смелого священника.