Создатель классической комедии Жан Батист Мольер стал героем многих произведений, а еще с его участием случались весьма занимательные истории.

   У Мольера были приятельские отношения с адвокатом Фуркуа. Тогда судейские просто обязаны были иметь зычный громкий голос, чтобы доносить до слушателей свои тезисы, но Фуркуа в этом отношении был феномен. Он говорил настолько громко, что Мольер даже не пытался спорить с ним.

Он пояснил Буало свое снисходительное молчание так:

- Во-первых, я люблю и уважаю Фуркуа за честность, а, во-вторых… в этом случае здравый смысл бессилен против столь мощной глотки.

   Некий дворянин посчитал, что главный герой пьесы «Мнимый рогоносец», что называется «списан» с него. (Возможно, не без основания, так как драматург частенько высмеивал реальных людей, в частности, придворных врачей).

Взбешенный «персонаж» всюду обещал жестоко отомстить Мольеру, пока приятели не обезоружили его таким доводом:

- Чего ты злишься? Даже если это тебя вывели в пьесе, то твоя честь не затронута. Рогоносец-то мнимый!

   Мольер сам был режиссером своих пьес и много бился с актерами, и особенно, с актрисами, желая добиться реалистичности изображаемых чувств.

Однажды, молоденькая ветреная актриса весьма неубедительно играла покинутую любовницу.

- Сударыня! - в отчаянье кричал Мольер, - ну, только представьте, что вас, именно вас, вдруг покинул любимый человек. Что бы вы делали?!

Молодая особа было не только актрисой, но и истинной француженкой.

Пудря свой очаровательный носик, она преспокойно ответила:

- Что? Да, взяла бы другого!

   У Мольера были поклонники среди знати. Принцу Конде приписывают такое высказывание. Когда один малодаровитый поэт после кончины Мольера принес принцу напыщенную оду памяти великого драматурга и поднес ее принцу, ожидая награды, то Конде, пробежав убогий текст, грустно сказал:

- Ах, как жаль, что вам пришлось писать эпитафию на кончину Мольера, а не Мольеру - на вашу!