Вообще, принцип назначения (и снятия) главных лиц Холдинга – процедура странная, таинственная и алогичная.

Я уже писал, о том, что прежний директор Акимов к прессе никакого отношения не имел. Был он марионеткой, самостоятельно не мог принять никакого решения, по крайней мере, по вопросам связанным с «Вечеркой» (кадры, гонорарная система, контент). Этакий зиц-председатель Фунт-2011. Главное решалось где-то наверху.

В своем скромном повествовании я исхожу из того, что «осваивание» бюджетных денег в Холдинге происходит абсолютно законно. Акимов получал зарплату десятка журналистов. Какую газету можно было бы сделать! Я вспоминаю время, когда за место на полосе боролись, когда у редакции был портфель материалов. В Холдинге же, все журналисты получали фиксированный оклад, а что они написали, - суперматериал, потребовавший риска и огромной работы или перелицевали пресс-релиз, - значения не имело. В таких условиях деградирует любое издание.

Салин в плане несамостоятельности продублировал Акимова.

Он, правда, каждый Божий день по утрам повадился собирать все службы Холдинга и нудно допытывался на этих совещаниях о разных второстепенных мелочах. Служб в Холдинге было много: завгары, завхозы, какие-то странные «продвиженки», айтишники, бухгалтерия, реклама, юристы…

Совещания затягивались на час, полтора и стали предметом всеобщих проклятий. Холдинг, располагался в месте, куда со стороны Набережной попасть было сложно. Продравшись сквозь пробки, в самый творчески активный момент, сидишь и слушаешь о нехватке канцелярских кнопок или о заказе баннера. Кроме того, когда нас душили матвейчевскими медиа-планами, он еще (иногда и по два раза в день) собирал редакторов и столь же нудно пережевывал детали этих исторических скрижалей.

Выполнение замыслов бедового вице-губернатора было чревато. Изобиженные персонажи подавали в суд, в СК. Редакторы писали объяснения, торчали на допросах (это буквально!), а Салин издал некий иезуитский приказик, в котором призвал руководителей СМИ, «соблюдать этические нормы» при освещении предвыборной тематики. Подстелил себе хитроумный «политолог из Камышина» соломки!

Ознакомившись с этим приказом, я обозвал Салина Сальери, приказ же вместо «болота» выбросил непосредственно в урну.

Собственно, больше о Салине сказать нечего. Он исчез так же странно, как и появился, упрочив за Холдингом репутацию проходного двора (мадридского).

Самое печальное, что собственно газетами никто не занимался. Они превратились в какой-то сливной бачок для пресс-релизов, «абличений» и восхвалений. Некий жалкий просвет возник, когда в Холдинге появился Шустерман.

В России надо жить долго! Ну, мог ли я предположить, что единственным(!) человеком в медиа(!)-холдинге, с котором можно будет поговорить собственно о газете окажется Ефим Михайлович, дедушка волгоградской крутой эротики!

В свое время я, по зову души и по наущению бравого летуна Лукашова (был такой депик на заре демократии, ныне прочно забытый) опубликовал в «Вечерке» фельетон «Фима, не говори мне таки «про это»!». В нем я приводил некие пассажи из шустермановких газеток «Адам» и Ева». Было это в «разгул демократии», когда Ельцин расстрелял парламент, страна расползалась великим киселем, а слово «патриот» было синонимом слов «фашист» и «антисемит».

Апаринские комми, отличавшиеся некоей «застенчивостью», перепечатывать его не стали, хотя именно тогда, на крови мучеников черного октября 93-го готовился коммунистический ренессанс в Волгограде, закончившийся максютинским болотом и тотальным ренегатством депиков обоего пола, въехавших во власть на Красном коне. Вот, кстати, любопытная ссылка. Воспоминание члена РедЬколлегии Евгения Лукина об одной реплике на фимины «плейбои»: http://bakluzhino.livejournal.com/71864.html

           Но быль молодцу не укор! Даже недоброжелатели Ефима Михайловича сквозь зубы признают, что это профессионал высокой пробы. К тому же он стал «засраком», как на сленге именуют звание «Заслуженный работник культуры», записался в казаки, да и вообще, Россия – родина слонов. И на первом же совещании я услышал то, что хотел услышать: о концепции изданий, об их взаимодействии внутри Холдинга, о стратегическом планировании, о создании гонорарной системы оплаты.
           К сожалению, все инициативы Шустермана вязли в «голубом сале» соседнего кабинета и оставались благими пожеланиями, которыми, как известно, вымощена дорога в ад близкой отставки Бровко. А вот прислушались бы к Ефиму Михайловичу, глядишь, и не было бы такого жалкого фиаско всей бровковской команды.

С Шустерманом связано и мое первое увольнение из Холдинга.

В свое время я поместил в «Вечерке» интервью с Александром Дугиным «И может собственных Бжезинских российская земля рождать». Дугин - фигура очень интересная. И когда его пресс-служба прислала мне статью «Тупик Путина», я кончено же загорелся. Была у нас в газете рубрика «Вече». Там я и вознамерился разместить эту статью, вместе с противоположным комментарием. Так сказать, разогрев дискуссии искусственным скандалом. Азы журналистики… Вон бронтозавр Проханов не вылезает от Веника, став для «Эха», чем-то вроде острого соуса. Именно поэтому и слушают «Эхо», а не «Маяк», читают «Комсомолку», а не газеты Холдинга, Как говаривал Херст: «Неважно, кто и что говорит, важно, как мы это подадим». Или, как высказался однажды Ефим Михайлович: «Тоньше надо, тоньше!» С ним я поделился своей затеей. Лицо Шустермана расплылось вширь, хитрое, как у дьявола. - Я бы напечатал… - сказал он.

Я и напечатал…

Позднее, мои более молодые, а значит, более самосохранительные коллеги, говорили, что это была «засада». Но мне на тот момент важней было познакомить читателей с мнением человека, которого я ценю и уважаю.

Уже вечером меня вызвала финдиректор, исполнявшая на тот момент обязанности главы Холдинга, и предложила написать заявление. «Говорила же я вам, не печатайте этого деда!» «Дедом» она за бороду называла Александра Гельевича Дугина, одного из крупнейших российских современных философов, вряд ли имея о нем хотя бы малейшее представление. По некотрым сведениям, главным «кипишмейкером» в этом деле был банкир Беков, занимавшийся экономикой в администрации и благополучно переползший от одного «Б» к другому. Шум был большой. Те, кого все это заинтересует, могут набрать в любом поисковике слова «тупик путина редактор вечернего волгограда». Штук двадцать агентств перепостили на разные лады эту историю, как свидетельство клинической неспособности правящей партии, воспринимать любое мнение о себе, кроме всеобщей ликующей осанны. Главным образом удивлялись, как местные идиоты записали Дугина в противники Путина. После этого (или, в следствии этого) меня на время оставили в покое.

А что касается Дугина…

«Болотной» осенью единственной интеллектуальной силой, вставшей на защиту Путина были Дугин, Кургинян и тот же Проханов. Жалкие идеологи педроссов, пропахшие брежневско-сусловким нафталином, способные лишь репродуцировать свое большинство, с помощью сомнительных выборных технологий, обеспеченных ретивыми администраторами, ничего не смогли противопоставить накалу болотной оппозиции.

Именно люди масштаба Дугина способны осуществить серьезную идеологическую вакцинацию против того беспрецедентного сетевого натиска на Президента, которому Путин, и стоящая за ним Россия, сейчас подвергается со стороны определенных сил – от мак-кейнов и либерманов, до кусающегося Каспарова и раздутых до неприличия «пусек».

Но я отвлекся… Вообще, я планировал эти заметки, как рассказ о смешных эпизодах, свидетелями которых я стал в Холдинге .Специфика сайта обязывает. Но что-то вот не получается. Так, что вернемся к нашему Шустерману. С приходом нового губернатора, его положение в Холдинге стало непрочным, все его идеи выслушивались, все кивали и… все благополучно забывалось. А по весне исчез из заведения и сам бравый казак Ефим Михайлович. Плохая примета для власти. Один на букву «Б» уже проигнорировал его советы.

Мне довелось писать текстики для сборника «Лицо города», который, кстати говоря, готовил член РедЬколлегии Михаил Серебряков. Вот что было написано под шарж на Шустермана.

\Меняются вовы, меняются димы,\Карьеры тузов разлетаются в дым…\А мы навсегда с Шустерманом Ефимом,\ поскольку по жизни он – вечный Ефим.

Сменилось перо на компьютер и принтер,\ и Лета уносит обрывки газет,\ а мы сериал под названием «Интер»\ внимательно смотрим уже двадцать лет.\

Гаснут звезды над местечком…

Выборы, выборы

Выборы есть способ существования журналистских тел. Но и эта благодатная пора была для меня лично в Холдинге обгажена все теми же педроссами.

(продолжение следует)