Большой поэт «Серебряного века» русской поэзии Максимилиан Волошин был очень самобытным человеком. С ним связано немало историй, порой забавных.
Рос юный Макс без отца. Мать, Елена Оттобальдовна отличалась сильным мужским характером и даже носила мужской костюм. Она хотела воспитать в сыне жесткость и суровость, но мальчик рос чрезвычайно миролюбивым и, как бы сейчас сказали, неконфликтным, хотя и не был трусом. Мать даже подкупала соседских мальчишек, чтобы они затеяли с драку с маленьким Максом, но тот умудрялся каким-то образом избегать ссор. Отголоском этого можно, вероятно, считать и знаменитое письмо военному министру Сухомлинову с отказом от военной службы и участия «в кровавой бойне» Первой мировой войны, в самый разгар шовинистического «патриотизма» захлестнвшего Россию.
В Коктебеле во время велосипедных прогулок с многочисленными гостями он умудрялся «устанавливать перемирие» даже со злобными овчарками чабанов. Марина Цветаева предположительно описала, как происходил «диалог». Волошин безошибочно определил в стае беснующихся псин вожака и стал читать ему мораль: «Ты, как самый сильный и умный, скажи, пожалуйста, им, что велосипед, во-первых, невкусен, во-вторых, мне нужен, а им нет. Скажи еще, что очень неприлично нападать на безоружных. И еще непременно напомни им, что они овчары, то есть должны стеречь овец, а не волки – то есть не нападать на людей. Теперь позволь мне пожать твою благородную лапу и поблагодарить за сочувствие…». Удивительно, но собаки, в отличии от людей, вняли поэту.
Позднее, после Революции он «встал над схваткой», и рискуя жизнью, спасал белых от красных, когда последние были у власти, а при Врангеле красных от белых. По некоторым сведениям его письмо спасло от расстрела Мандельштама, который почему-то не пришелся ко двору ни белым, ни, впоследствии красным.
Лишь однажды Волошин изменил своему миролюбию и ударил по лицу человека, причем, человек этот был его собратом по поэтическому цеху Гумилевым. Это случилось, когда Гумилев цинично отозвался о «Черубине де Габриак». Реальной «Черубиной», - великолепной литературной мистификацией, - была Елизавета Дмитриева. Состоялась дуэль. Но даже здесь Волошин остался «верен» своему феноменальному миролюбию: его пистолет сначала дал осечку, а потом его и вовсе заклинило.
Так и бродил по Крымскому побережью этот удивительный человек, сколок античности, став своеобразным мостиком между прошлой и советской культурой. Однажды ему довелось побывать в Москве. На вокзале супруга Волошина, вышла из вагона первой, и, растерявшись в густой толпе, стала громко кричать: «Макс! Макс!». Какому-то солдатику послышалось, что дама зовет… Маркса. И тут в дверях вагона появляется величественный Волошин с гривой густых волос и окладистой бородой.
- Робя, вон он, Маркс, который… - испуганно проговорил солдатик. В благоговейной тишине Волошин с женой прошли по перрону к зданию вокзала, а по Москве поползли слухи о ее посещении основоположником научного коммунизма.