Первый нарком просвещения большевистской России Анатолий Луначарский оставил о себе много противоречивых мнений – от язвительно-уничижительного от Бунина, до восторженного от Горького. Как бы то ни было, но культурная жизнь в 20-е годы была действительно бурной и очень демократичной, так что и сам нарком бывал объектом эпиграмм и фигурантом забавных историй.

   В те годы возникало великое множество течений и направлений, стремившихся заявить о себе. Луначарский считал свои священным долгом присутствовать на всех этих , как сейчас бы сказали, презентациях. Знаменитый пародист Александр Архангельский отметил эту страсть наркома в эпиграмме:

«О нем не повторю чужих острот,

Пускай моя звучит свежо и ново:

Родился предисловием вперед

И произнес вступительное слово».

   На каком-то диспуте Луначарский процитировал Ленина.

Какая-то дама из публики завопила возмущенно:

-  Ленин, никогда ничего подобного не говорил!

- Вам, мадам, возможно, и не говорил, а мне говорил, - ответствовал  Луначарский.

   Был он к тому же и автором достаточно посредственных пьес. В одной из них («Бархат и лохмотья»), главную роль естественно играла его супруга, естественно, с фамилией Розенель.

Демьян Бедный (еще один пиит большевизма) отозвался о подобной семейственности очередной эпиграммой:

«Ценя в искусстве рублики,

Нарком наш видит цель:

Дарить лохмотья публике,

А бархат – Розенель».

Уязвленный Луначарский ответил тоже довольно язвительно и грубоватой эпиграммой.

«Демьян, ты мнишь себя уже

Почти советским Беранже…

Ты, правда, «б», ты, правда, «ж»,

Но все же ты – не Беранже.