Николай Рубцов в быту был, мягко говоря, неудобным человеком. С этим обстоятельством связано много анекдотических ситуаций.

   Великий поэт, стихи которого «лучились добрым светом», был по жизни странником. Друзья вспоминают, что он мог выйти «на минутку» из общежития и… исчезнуть. Спустя какое-то время оказывалось, что поэта занесло либо на родную Вологодчину, а то и в Сибирь или еще куда-нибудь.

   Рубцов от неустроенности, от отсутствия крыши над головой много пил. Впрочем, причина его легендарных выпивок, конечно же, глубже. Сохранилась «объяснительная» ректору Литинститута, где он время от времени «учился», хотя и сам он, и наиболее прозорливые современники ясно видели, что не только перерос рамки «альма матер», но и возвысился над многими своими наставниками. Вот эта стихотворная объяснительная: «Возможно, я для вас в гробу мерцаю, Но заявляю вам, в конце концов: Я, Николай Михайлович Рубцов, Возможность трезвой жизни отрицаю».

   Как-то комендант общежития Литинститута, одноглазый мужчина по кличке Циклоп, вдруг с изумлением обнаружил полнейшее отсутствие портретов классиков в коридоре. Вместо них единственному оку Циклопа предстали белые на фоне пыльной стены прямоугольники. Портреты нашлись. В одной из комнат, восседал пьяненький Рубцов, сбежавший от очередного шумного сборища, а вокруг него были расставлены портреты Пушкина, Некрасова, Тютчева…

- Хочу побыть в достойной компании… - объяснил Циклопу поэт свой поступок.

   Как-то в ресторане ЦДЛ Рубцов поссорился со своим приятелем. Тот не к месту вспомнил о некогда занятом Рубцову рубле. Нищий Рубцов был при деньгах. Он только что получил от издательства солидный по тем временам гонорар.

Вытащив из кармана пачку денег он швырнул ее в лицо обидчику. Купюры разлетелись вокруг столика. Окружающие, благополучные деятели культуры, «работающие» поэтами, которые и в подметки не годились Рубцову, заинтересованно наблюдали: будет поэт собирать деньги или нет.

Еще более заинтересованно за этим гусарством наблюдали работники ресторана, для которых Рубцов был источником постоянных треволнений из-за того, что частенько прямо высказывал успешным версификаторам свое мнение об них.

Но Рубцов даже встал на колени, и демонстративно показывая свои невыразимые носки, долго ползал на четвереньках, пока не собрал все до одной бумажки.

- Не сорить! – назидательно обратился он к публике, найдя и в этой щекотливой ситуации единственно возможный способ сохранить достоинство и одновременно высказать свое пренебрежение к мнению всех этих придворных литераторов.

   Соседи Рубцова снизу вспоминают необычный способ уборки, который использовал поэт. Когда в его однокомнатной квартирке, которую он получил в Вологде под конец своей жизни, становилось совсем уж грязно, он брал ведро воды и по привычке моряка, выливал на пол, после чего «драил палубу» шваброй.