Плигинбеев, депутат похожий на Берию, говорит придушенным голосом, отчеканивая каждое слово, точно командуя:

—Стало быть, по всем статьям закона выходит причина аттестовать всякое обстоятельство во взаимности. Виновны не я, а все прочие. Всё это дело вышло из-за Болотной …

Стоит на берегу куча разного народа людей. По какому полному праву тут народ собрался?! Зачем? Нешто в законе сказано, чтоб народ табуном ходил? Кричу: разойдись! Стал расталкивать народ, чтоб расходились по домам, приказал сотскому гнать взашей...

— Позвольте, разве это ваше дело народ разгонять?

— Не его! Не его! — слышатся голоса из разных углов разных камер.

— Слушаю-с! — скрипит депутат. — Вы изволите говорить, не мое это дело народ разгонять... Хорошо-с... А ежели беспорядки? Нешто можно дозволять, чтобы народ безобразил? Где это в законе написано, чтоб народу волю давать? Я не могу дозволять-с. Ежели я не стану их разгонять, да взыскивать, то кто же станет? Никто порядков настоящих не знает только я один, можно сказать, ваше высокородие, знаю, как обходиться с людями простого звания, и, ваше высокородие, я могу всё понимать

Они вот жалятся вам, что я песни петь запрещаю... Да что хорошего в песнях-то? Вместо того, чтоб делом каким заниматься, они песни... А еще тоже моду взяли вечера с огнем сидеть. Нужно спать ложиться, а у них разговоры да смехи. У меня записано-с!

— Что у вас записано?

— Кто с огнем играет.

Плигинбеев вынимает из кармана засаленную бумажку, надевает очки и читает:

— Которые играют с огнем: Прохоров Миронов, этот еще… Митрохин. Фракция КПРФ, вдова, живет в развратном беззаконии со «Справедливой Россией». Чуров занимается волшебством…

Унтер Плигинбеев поднимает очки на лоб Его выпученные глаза блестят, нос становится ярко-красным. И никак не может понять, отчего это спикер так взволнован и отчего из всех углов слышится то ропот, то сдержанный смех.

И для него ясно, что мир изменился и что жить на свете уже никак невозможно. Мрачные, унылые мысли овладевают им. Но выйдя из Думы и увидев мужиков, которые толпятся и говорят о чем-то, он по привычке, с которой уже совладать не может, вытягивает руки по швам и кричит хриплым, сердитым голосом:

— Наррод, расходись! Не толпись! По домам!

Почти ничего не менял у классика Георгий ПОПОВ

Сайт редька34.рф