(продолжение)

                «Вечерка», как и всякая другая умирающая газета, к этому моменту представляла грустное зрелище. Сидела она на голодном бюджетном пайке, тираж неуклонно падал. От низких зарплат ее покинули все более-менее сносно пишущие люди. Приходили молодые журналисты, оперялись, набивали руку, начинали сотрудничать с другими изданиями и… уходили. Какая либо стратегия развития отсутствовала. Газета существовала по инерции, держась брендом и особым вечеркинским духом, который можно было бы и сделать этой самой стратегией.

               В чем он заключался? На мой взгляд, усилиями генерации журналистов еще при Ермакове и Лукаше сложился особый доверительный характер отношений газеты с читателями, который наглядней всего проявлялся в рубрике «Круговорот». Не знаю, кто ее придумал, но это уникальная, по крайней мере, для региона форма диалога с читателем, в которой находили место и мелкие бытовые случаи, и конкретные ответы на конкретные вопросы, и крики души, а могла просто заскучавшая бабушка через газету поздравить внуков. Видимо поэтому и держался костяк подписчиков, для которых газета стала своей, домашней. Ну, что же… Ниша, как ниша. Елена Каменская как-то подарила мне гениальный слоган - «Газет много, а «Вечерочка» - любимая!»

                Он лучше всего отражал суть газеты. В Холдинге, кстати говоря, его категорически отмели, подгоняя все под трендовые стандарты, под сиюминутные надобности.

                А существовала «Вечерка» в статусе ГУ (государственное учреждение). Какое государство, такие и условия. В кабинетах, десяток лет не видевших ремонта, летом стоял жуткий зной, а зимой адский холод. Корректоры в особо холодные дни баррикадировали окна томами Советской энциклопедии. Знание –сила!

                В то же время всемогущий Комитет по печати слал, требовал, направлял и грозил. Возглавлял его в то время Камышанов, бывший глава районной администрации в журналистике не отмеченный ничем (см. правило№4). Но некая патриархальность, царившая при Максюте, сглаживала углы. Был своеобразный тихий застой, время от времени прерываемый склоками с мэрами и очередными выборами.

                Тогда о газете вспоминали и бросали с барского стола подачки.

                Когда на выборы в 2004 году в газету направили «комиссаром» небезызвестного Серенко он был несказанно удивлен нашим уровнем техники.  Как-то раз он не вытерпел и решил сделать правку в материале. Рука Андрюши потянулась за мышкой и обнаружила …пустоту. Да-да, журналисты работали на примитивных безмышковых «макинтошах» первого поколения. С бору по сосенке наскребли на подержанные компы. С мышками.

                С этими выборами связан еще один многозначительный факт. Серенко, надо отдать ему должное, встряхнул газету, привнес в нее новые формы, массу «бомбовой» информации. Я, как замредактора с энтузиазмом включился в эту работу, попутно выпуская «Редьку».

                Скандалы, разоблачения, громкие заголовки…

                С нетерпением ожидал я результатов подписки. Еще бы, «новая» «Вечерка»!

                Итог: подписка упала вдвое. Что за черт! Ведь газета реально стала лучше, интересней. Но как сказал мудрый Володя Кузьмин, когда я только став замом с энтузиазмом неофита предлагал разные новации: «Да все можно… Но это будет уже другая газета».

                Вот так - газета сделалась другой, а читатель остался прежний. И он сделал свой выбор.

В то же время перемены безусловно были нужны. Сохранив главное – дух, традиции, узнаваемость, свое лицо – надо было работать над качеством, что в условиях, когда журналисты получали самую низкую зарплату в городских СМИ, было просто невозможно. Газета деградировала и пришествие Южного с целью создания Холдинга вызывало некоторые надежды, хотя бы из-за простого понимания, что хуже быть не может.

                Правда, оптимисты всегда возразят, что не надо отчаиваться, всегда может быть хуже.

                Ох уж эти оптимисты.

Во второй раз Южный пришел именно к нам. Повертев газеты из подшивки (по-моему, не читая), он заявил, что ГУ будет ликвидировано, а мы войдем в новую структуру – Холдинг. На вопросы о об увеличении зарплат журналистам отмолчался. Правда, жестко отрезал: «Кому не нравится, могут писать заявление».

Журналюги приуныли, а я вспомнил девиз «Редьки» - «Хрен «Редьки не слаще!».

Позднее мне сказали, что мрачность Южного объяснялась диким похмельем. В самом деле, приехал человек из столицы, объясняет этим жалким провинциалам, как им жить, квасить приходиться с важными людьми, не жалея печени, а они задают дурацкие вопросы о деньгах.

Амбиции у человека были большие.

Как-то один балбес перепутал и назвал его в заметке Михаилом Южным (видимо вертелась на уме личность известного теннисиста).

Скандал по этому прискорбному случаю тоже был большим.

Из столицы Александр Михайлович привез кроме амбиций привычку материться и супругу, которая (см. правило №2) некоторое время работала замдиректора Холдинга.

А привычку материться с готовностью переняли руководители холдинга, в том числе и особи женского пола. Знакомые, работавшие в Китае, привезли мне из Пекина миниатюрную телекамеру в виде авторучки. Однажды я взял ее на заседание, и заснял, как руководящая дама, перемежала речь выражениями портовой шлюхи. Она и сейчас сидит в записи и ждет момента показать свои познания в ненормативной лексике.

Ну да ладно…

Южный, все-таки имел отношение к прессе. Оставайся он у руля, может быть судьба Холдинга сложилась бы по другому. Не лишен он был и своеобразной порядочности, видимо сказывалась служба в армии.

Его появлению в Волгограде предшествовало назначение нового губернатора .

И это был первый волгоградский губернатор на букву Б.

Бровко и его команды

Чертоги областной администрации сияли. Кто-то сбегал за шампанским. Была твердая уверенность, что Максюта остается на новый срок. Рассказывают, что когда утром в кабинет Максюты зашла секретарша и сказала: «Николай Кириллович, по телевизору в новостях сообщили, что у нас губернатором назначили … Бровко», он не поверил.

История междуцарствия Медведева таит в себе много загадок, достойных двора византийских императоров.

Вот и назначение тихого «сотника» (члена списка президентского резерва в сто человек) стало полной неожиданностью.

(продолжение следует)