К какой из этих категорий, - «ушам» или «ослу», - относил себя автор, вопроса не возникало.

Возникал вопрос, к какой категории причислял себя губернатор Бровко, нанимая Матвейчева. Или он был еще менее свободен, чем мы, в условиях нашего мега-хо-хо-холдинга по имени Новая Раша?

«Что есть политолог, а равно политтехнолог? Се есть человек, сумевший убогое пустословие расширить до веского пустофразия».

К этой фразе члена нашей РедЬколлегии, легендарного фельетониста из советского «Крокодила» Александра Моралевича добавить нечего. Орды политологов из всевозможных фондов, ассоциаций и даже каких-то гнойничковой величины академий с апломбом, приличествующем разве что Чингисхану, вешают на уши обывателю разнообразную лапшу из прогнозов, рецептов, анализов.

Вылупились они из информационно-смысловых личинок, отложенных еще советскими обозревателями, всеми этими бовиными, боровиками, зориными, которые столь же неустанно вещали о расцвете Страны Советов, о близком крахе империализма, как сейчас нам вещают о торжестве идей ельцинизма, и о том, что педроссы – ум, честь и совесть нашей эпохи.

Матвейчев прославился тем, что возмечтал устроить в России большую Тянь-ань-мынь, то бишь известную площадь в Пекине, на которую лет двадцать назад китайские товарищи заманили свою диссиду и подавили ее танками. В блогосфере за эти мечты он получил прозвище «Танкист», а от Грызлова – дурак. То есть, дурак - в прямом клиническом смысле.

Матвейчев потом оправдывался, что все это – ловкий пиар-ход для рекламы новой книги, но как-то слишком уж аппетитно выписано у него, про хомячье, «намотанное на гусеницы». От души.

Откуда у хлопца китайская грусть? Танков Ельцина в 93-м что ли мало?

Своим шигалевско-геббельсовско-сусловским коктейлем вице-губернатор Волгоградской области вознамерился поднять популярность педроссов в губернии. Что и говорить, страшно далек он был от народа. Я помню совещание руководителей районных газет, проведенное им в Холдинге.

Монотонным голосом излагал Матвейчев свои тезисы (пиаровские трюки середины 90-х), всуе упоминая Мердока и Херста. Районщики, которые целиком и полностью со всеми своими газетками зависят от главарей районных администраций, заскучали. Воцарился «белый шум» из трепа мужиков и шепота дам, обсуждающих платье коллег. В этот шум органично вплелось похрапывание какого-то пожилого журналюги из Иловлинского района, который, будучи утомлен дорожными возлияниями и вице-губернаторской лекцией, безмятежнейшим образом задремал.

Внезапно стало тихо. В чем дело? Оказалось, что пол-зала с величайшим вниманием следило за эволюциями своего иловлинского коллеги. Доселе мирно дремавший мужик, изменил позу, все более и более клонясь к проходу. Вот и ждали все, когда он в соответствии с законами физики, рухнет.

Он и рухнул, вызвав в зале «смех и оживление». Вскочив, труженик районной прессы выпученными глазами уставился на Матвейчева, что-то бубнящего про использование контрсенсаций в борьбе с идеологическими противниками, пока не сообразил где находится.

Но вскоре в редакции Холдинга стали приходить пространные документы – медиа-планы на неделю. Я сохранил вводную часть медиа-плана, которая без изменения повторялась всю выборную компанию. Этот артефакт – памятник эпохи междуцарствия. Еще – это памятник свободе слова. В смысле – надгробный.

Начинается он так:

«Номер не идет в печать, если в нем отсутствуют материалы…»

Далее идет список тем. Выделялись конкретные: «Анти-Михеев», «Анти-Гребенников». Обязательным пунктом шла «Православная тематика», «Патриотизм». Постоянно и категорично требовалось, чтобы шли материалы, разоблачающие «цветные революции».

При этом, три специально приставленных сотрудницы из созаруковского ведомства следили, чтобы «сочинения на заданную тему» неукоснительно появлялись на страницах газет. И горе было редакторам, если не наскребалось материала на «абличения». Тут же раздавалось грозное предупреждение, о последующих «кадровых выводах», которое транслировал нам на очередном, а чаще на внеочередном совещании гендир Салин. Дамочки из аналитического отдела манкировали своими обязанностями и в отчетах (на прекрасной финской бумаге) писали, что, допустим, в таком-то номере «Вечерки» ни строчки не было про Бога. Я возмущенно тыкал пальцем в соответствующий материал: «Бог – есть!». Писалось письмо-опровержение (на прекрасной финской бумаге)…

Эх, Михаил Евграфович! Тут ваше перо надобно: «…ежели имеется в виду статья закона или хотя начальственное предписание, коими разрешается считать душу бессмертною, то, всеконечно, сообразно с сим надлежит и поступать; но ежели ни в законах, ни в предписаниях прямых в этом смысле указаний не имеется, то, по моему мнению, необходимо ожидать дальнейших по сему предмету распоряжений».

Все газеты, включая «Крестьянку», из номера в номер публиковали рерайты о «цветных революциях». Может быть, если бы эти площади они отвели бы под материалы о профилактике свиной чумы, нам нынешней эпидемии и удалось бы избежать…

Исчерпав тему, шли по второму, а то и по третьему кругу.
             Еще больше возни было с персоналиями. То Михеев якобы напялит нацистскую фуражку, то всплывут грешки отрешенного мэра. Тот, по совету своих «мордоделов» сменил имидж ботаника на имидж хомяка. Поговаривали, не без помощи анаболиков. Вот тему этих-то несчастных анаболиков и заставляло нас высокое руководство «отрабатывать». Спасибо Епихину. Вот же монстр! Дня не прошло после отрешения, как в «Городских вестях» панегирики в адрес мэра сменились язвительными филиппиками, давая пищу и нашим газеткам. Вот это кадр! Этот уцелеет при любой власти.

А то на стадионе какие-то балбесы растянут баннер, на котором фамилия Михеев, пишется через «у». Матвейчев, говорят, подбивал, руководителей СМИ опубликовать снимок этого заборного баннера: дескать, кто из вас, мазурики, решится на такой жест?! «Мазурики», - народ достаточно циничный и беспринципный,- все же на эту пошлость не повелись.

Однажды мне как-то пришло письмо от сумасшедшей старухи, фамилия которой на беду была Михеева. И в письме, помимо откровенного бреда, бабка на все корки ругала лидера местных эсеров, сетовала на то, что волею судьбы вынуждена носить эту гнусную фамилию, и сей прискорбный факт наряду с маленькой пенсией составляет главное несчастье ее оставшейся жизни. Я рассказал это в коридоре, как курьез. В Холдинге процветала система шпионства и доносительства. В итоге, через холдинговских стукачей все это дошло до верхов, и медиа-план обогатился пунктом «Письмо возмущенной пенсионерки».

Иногда через третьих лиц доводились высочайшие требования: «информационно замочить» такого-то (чаще такую-то). Грешен, мочил-с… Очень уж цели были несимпатичны.

Грустно все это… Уваров со своими «православием, самодержавием, народностью» отдыхает. С чего бы стал Матвейчев таким отмороженным радикалом?

Может быть, довелось ему провести ночь в общем вагоне с цыганским табором? Может быть, гопники изобидели?

Нет, тридцать седьмой год не закончился в прошлом веке. Пыль улеглась, повторив все тот же рельеф. А уж апологетов воцарения какого-нибудь Путиночета – в изобилии.

Так вот и плыла «Вечерка», обдирая бока то о сциллу СОПа, то о харибду «медиа-планов».

А летом ее рассекли пополам.

Салин, Шустерман и другие

Выборам требовалась оперативность. И вот «Вечерний Волгоград» решили выпускать два раза в неделю. Я сначала обрадовался. Как же - возрождение «Вечерки». Сейчас два раза в неделю, а там и три!

Но, увы, дело свелось к тривиальному разрубанию на два номера. Реальная площадь из-за обложки, из-за обязательного информационного разворота уменьшилась, минимум, на четверть.

Инициатором этого стал некто Салин, сравнительно недолго проработавший гендиректором в Холдинге. Этот «политолог из Камышина» (песня!) запомнился своей экзотической прической и манией к ежедневным совещаниям.

(продолжение следует)